Ogfanga hat des ja alles achtasechzge, woaßt as no?
Alle zwoa san ma mitglaffa für die Freiheit und fürn Friedn, mit große Augn,
und plärrt habn ma:
«Bürger lasst das Glotzen sein
Kommt herunter, reiht euch ein!»
Und du warst halt immer oan Dreh weiter wia mir — immer a bisserl wuider und a
bisserl ehrlicher
Mia habns eana zoagn wolln, Willy, und du hast ma damals scho gsagt: «Freiheit,
Wecker, Freiheit hoaßt koa Angst habn, vor neamands!» Aber san ma doch ehrlich,
a bisserl a laus Gfühl habn ma doch damals scho ghabt, wega de ganzen Glätzen,
die einfach mitglaffa san, weils aufgeht. Wega de Sonntagnachmittagrevoluzzer:
d’Freindin fotzen, wenns an andern oschaugt, aber über de bürgerliche Moral
herziagn! Die gleichn, Willy, die jetzt ganz brav as Mei haltn, weils eana
sonst naß nei geht! Und du hast damals scho gsagt: «Lang halt des ned,
da is zvui Mode dabei, wenn scho die Schickeria ihrn Porsche gegan 2 CV
umtauscht, dann muaß was faul sei an der großen Revolution — mitlaffa ohne
Denken ko hofft ma guat sei, aa ned für a guate Sach!»
Gestern habns an Willy daschlogn
Und heit, und heit, und heit werd a begrobn!
Gestern habns an Willy daschlogn
Und heit, und heit, und heit werd a begrobn!
Dann hast plötzlich mim Schlucka ogfanga, und i glaub, a bisserl aufgebn hast
damals scho. I versteh di, des is ja koa Wunder, wenn man bedenkt,
was alles wordn is aus de großen Kämpfer. Heit denkas ja scho mit siebzehn an
ihr Rente, und de Madln schütteln weise an Kopf, wenn d’Muater iam Mo as Zeig
hischmeißt und sagt: «Mach doch dein Krampf alloa, i möcht lebn!
«Trotzdem, Willy, ma muaß weiterkämpfen, kämpfen bis zum Umfalln,
a wenn die ganze Welt an Arsch offen hat — oder grad deswegn!
Und irgendwann hast dann ogfanga, die echten Leit zum suacha, de wo ned dauernd
«Ja Herr Lehrer!» sagn — hinten in dene Kneipn am Viktualienmarkt und am
Bahnhofseck. Echter san de scho, Willy, aber i hab di gwarnt, aufpassen muaßt
bei dene, weil des san Gschlagene, und wer dauernd treten werd, der tritt halt
aa amoi zruck! Aber du hast koa Angst ghabt, i kenn di doch: «Mia duad koana
was!» — mei, Willy, du dummer Hund du, jetzt sickst as ja, wia da koana was
duad!
Gestern habns an Willy daschlogn
Und heit, und heit, und heit werd a begrobn!
Gestern habns an Willy daschlogn
Und heit, und heit, und heit werd a begrobn!
Sakrament, Willy! Warst gestern bloß aufm Mond gwesen oder aufm Amazonas in am
Einbaum oder ganz alloa aufm Gipfel, drei Schritt vom Himme weg — überall,
bloß ned in dera unselign Boazn!
I hab in da Früah no gsagt: «Fahrn ma raus! As Wetter is so glasig,
die Berg san so nah, schwänz ma a paar Tag, wia damals in da Herrnschui!
An Schlafsack und die Welt in der Taschn!». Aber du hast scho wiederamoi oan
sitzn ghabt in aller Früah, und am Abnd hast as dann wiedar amoi zoagn müassn,
dassd doch no oana bist!
Am Anfang wars ja no ganz gmüatlich. Und natürlich habn ma den alten Schmarrn
wieder aufgwärmt, wieder amoi umanandgstritten, wer jetz eigentlich mim Lehrer
Huber seiner Frau poussiert hat am Faschingsball. Sentimental san ma gwordn,
so richtig schee wars, bis der Depp an unsern Tisch kumma is mit seim
Dreikantschlüsselkopf — kloa, schwammig und braun. Und dann hat a uns gfragt,
ob ma beim Bund gwesen san — na ja, des habn ma ja noch ganz lustig gfunden,
und dass a so froh wär, dass jetzt wieder Ordnung kummt in die rote
Staatssauce, und die Jugend werd ja aa wieder ganz vernünftig, und die Bayern
wissens as eh scho lang, wos lang geht politisch. Willy, i hab gnau gwusst,
des haltst du ned lang aus — und dann hat a plötzlich as Singa ogfanga,
so was vom Horst Wessel. Hinten an de andern Tisch habns scho leise mitgsummt,
und dei Birn is ogschwolln, und plötzlich springst auf und plärrst:
«Halts Mei — Faschist!»
Stad wars, knistert hats — die Luft war wiara Wand. Zum Festhalten.
Da hätt ma no geh kenna, Willy — aber na, i verstehs ja, du hast bleibn muässn
— und dann is losganga an de andern Tisch: «Geh doch in d’Sowjetunion,
Kommunist!» Freili, Willy, da muass ma narrisch werdn, wenns scho wieder
soweit is. Aber trotzdem: «Lassn geh!», hab i gsagt, «der schad doch neamands
mehr, der oide Depp! «Nix», hast gsagt, «alle schadens — de oiden und de junga
Deppen! Und dann hat der am Nebentisch plötzlich sei Glasl daschlogn,
ganz ruhig, und is aufgstanden, Willy, du dumme Sau, i hab di bei da Joppen
packt und wollt di rausziagn, obwohl i’s scho nimmer glaubt hab,
und du hast di losgrissen: «Freiheit, des hoaßt koa Angst habn vor neamands!
«und bist auf ean zua und nacha hat a halt auszogn…
Willy, Willy, warn ma bloß weggfahrn in da Früah, i hätt di doch no braucht —
wir alle brauchen doch solche, wia du oana bist!
Gestern habns an Willy daschlogn
Und heit, und heit, und heit werd a begrobn!
Перевод песни Willy
Огфанга имеет все восемь шестидесяти, где as no?
Все zwoa Сан-Ма mitglaffa за свободу и для Friedn, с большой Augn,
и реальные громкие habn мА:
"Граждане пусть смотрят
Спускайтесь, выстраивайтесь!»
И ты всегда был OAN вращаться дальше wia me-всегда a bisserl wuider и a
биссер честнее
Мия habns eana zoagn wolln, Вилли, и ты gsagt мА що тогда: «свобода,
Будильник, свободы koa беспокойство habn hoaßt, перед neamands!"Но Сан-Ма все же честный,
а биссер и вошь все равно тогда щурились, Вега все гладила,
- просто митглаффа-Сан, потому что поднимается. Вега-де-воскресный революционер:
d'Freindin киски, веннс, в противном oschaugt, но о-де-буржуазная мораль
herziagn! Которые gleichn, Вилли, которые haltn теперь паинькой as Мэй, она eana
в противном случае переувлажнения nei идет! И ты тогда сказал: "Долго держать Неда,
потому что это zvui Mode, когда scho Schickeria ваш Porsche gegan 2 CV
то, что лень было в Великой революции-митлаффа без
Думаете надеется ко мА если нет, АА ned for a guate тема!»
Вчера habns на Вилли daschlogn
И есть, и есть, и буду есть а begrobn!
Вчера habns на Вилли daschlogn
И есть, и есть, и буду есть а begrobn!
Тогда МИМ Schlucka ogfanga ты вдруг, и я думаю, а версия aufgebn тебя
тогда шо. I di, is да koa чудо пойми, если учесть,
что все это из-за великого бойца. Есть denkas да що с семнадцати на
ее пенсия, и де Мадлен мудро качает головой, когда д'Муатер IAM Mo as показывает
и говорит: "сделай же свою судорогу Аллоа, я хочу жить!
"Тем не менее, Вилли, ma muass продолжать бороться, бороться до упаду,
a когда весь мир открыт для задницы-или степени deswegn!
И в какой-то момент ogfanga тебя тогда, настоящие Leit для suacha, ru где ned постоянно
"Да, Господин Учитель!"sagn-сзади в dene Kneipn на Viktualienmarkt и на
Bahnhofseck. Настоящий Сан-де-шо, Вилли, но я должен был предупредить Ди, следить за
у dene, потому что Сан-Гшлаген, и кто будет постоянно пинать, тот будет пинать
АА amoi zruck! Но ты koa беспокойство ghabt, kenn i-ди-но: «Миа duad koana
что!"- Мэй, Вилли, глупый ты пес, теперь просачивайся как да ВИА да коана что
duad!
Вчера habns на Вилли daschlogn
И есть, и есть, и буду есть а begrobn!
Вчера habns на Вилли daschlogn
И есть, и есть, и буду есть а begrobn!
Таинство, Вилли! Вчера был только на Луне или на Амазонке в ам
Дерево или вся Аллоа на вершине, в трех шагах от неба — везде,
просто нед в Дера unselign Boazn!
Я в начале не сказал: "Езжай Ма вон! As погоды is so стеклообразных,
гора Сан так близко, хвост Ма пара день, wia в то время в да Merrnschui!
В спальном мешке и мире в Ташне!». Но ты що wiederamoi oan тебя
sitzn ghabt во всех Früah, и в Abnd as ты тогда wiedar amoi zoagn müassn,
- но это же не Оана!
В начале все было очень хорошо. И, конечно же, ma habn старый Шмаррн
снова aufgwärmt, снова amoi umanand gstritten, кто теперь на самом деле mim учителя
Хубер его жена Пуссе на масленичном балу. Сентиментальный san ma gwordn,
так что все хорошо, пока придурок за нашим столом не Кумма с Сеймом
Трехгранная ключевая головка-клоа, губчатая и коричневая. И тогда а спросил нас г.,
ли мА при федеральном gwesen Сан — ну, в habn мА да еще довольно забавно gfunden,
и что a был бы так рад, что теперь порядок возвращается в красный
Государство соусом, и молодежь, становящиеся да АА снова вполне разумными, и Бавария
знания as eh що дня, wos идти политически. Willy, у меня ГНАУ gwusst,
в haltst ты, Нэд Лэнг и а потом вдруг as Singa ogfanga,
- спросил Хорст Вессель. Сзади за другим столом тихо жужжал шо,
и дей is ogschwolln, и вдруг на Birn прыгаешь и plärrst:
"Держи Мей-Фашиста!»
Stad wars, потрескивания hats — воздух wiara стена была. Для Удержания.
Так как мА no б иди kenna, Willy — ну, нравится! i да, ты bleibn muässn
- а потом лосганга за другим столом: "иди же в Советский Союз!,
Коммунист!"Фрайли, Вилли, да муасс Ма будет дураком, если шо снова
насколько is. Но все равно: "пусть идет!» у меня i загрязняющих gsagt, «но neamands
больше oide Депп! - Ничего, - сказал он, - все убытки-де ойден и де Юнга
Идиоты! И тут за соседним столиком вдруг раздался голос:,
совершенно спокойно, и is Willy, придурок, у меня ди aufgstanden, так как при Joppen
хватает и хочешь di rausziagn, хотя i's що меня не верит ,
и ты losgrissen ди: «свобода, в hoaßt koa беспокойство habn перед neamands!
«а ты на ean zua и nacha a имеет auszogn стоп …
Вилли, Вилли, предупреди Ма, чтобы я уезжал в Да раньше, мне не нужно было —
нам всем ведь такие нужны, Вия ты Оана!
Вчера habns на Вилли daschlogn
И есть, и есть, и буду есть а begrobn!
TanyaRADA пишет:
- спасибо! От Души!!! ( Улыбаюсь...)все так!!!Liza пишет:
Любимая песня моей мамы