As the grossness of spring lolls its head against the window
As the grossness of spring lolls its bloodied head
Curare! Curare! Curare!
Brogue cries from the street
Curare! Curare!
As the grossness of spring rose a tumor balloon to squeak against the window
With the grossness of spring staining into the walls
The chair had been shifted ever so slightly
Say five feet or two centimeters
The prints of my fingers dusted from doorknobs
A lamp had been dimmed
Some saw dust where a ring had been
Where nice girls were turned into whores
Gardens with fountains where peacocks had strutted
Where dead children were born
The splendour of tigers turning to gold in the desert
Pale meadows of stranded pyramids
Sonny boy, such a sonny boy
There’s a song in the air
Curare! Curare! Curare!
But the fair señorita don’t seem to care
Curare! Curare! Curare!
As the grossness of spring lolls its head against the window
As the grossness of spring lolls its bloodied head
I merely got up so slowly
Shuffled across the floor
Closed the door on the landing
Descending the stairs
Dipping into the street
The paralysed street
Brogue says «Good afternoon!»
I say «Good afternoon!»
«It's a lovely afternoon»
«Yes, it’s a lovely afternoon»
Into pockets un-stitching so weighted with pins
Into eyes imploding on mazes of sins
The puddle beneath the cork bobbing on a mild chop
That rolled in off the river Dix and the open water beyond
Brogue says:
«I'LL PUNCH A DONKEY IN THE STREETS OF GALWAY»
Me:
«I'LL PUNCH A DONKEY IN THE STREETS OF GALWAY»
Brogue:
«I'LL PUNCH A DONKEY IN THE STREETS OF GALWAY»
«I'LL PUNCH A DONKEY IN THE STREETS OF GALWAY»
Sonny boy, such a sonny boy
In her voice, there’s a flaw
Curare! Curare! Curare!
Sonny boy, bye bye sonny boy
E-e-aw and e-e-aw
Перевод песни Jolson And Jones
Как мерзость весны леденит ее голову у окна,
Как мерзость весны леденеет ее окровавленная голова,
Кюре! Кюре! Кюре!
Брог плачет с улицы,
Кюраре! Кюраре!
В то время как грубость весны поднялась, опухолевый шар, чтобы скрипеть против окна
С грубостью весны, окрашивающей стены,
Стул был сдвинут так немного.
Скажем, в пяти футах или двух сантиметрах отпечатки моих пальцев, посыпанные дверными ручками, лампа была затемнена, какая-то Пильная пыль там, где было кольцо, где хорошие девочки превращались в шлюх, сады с фонтанами, где останавливались павлины, где рождались мертвые дети, великолепие тигров превращалось в золото на пустынных бледных лугах скрученных пирамид.
Сынок, сынок, такой сынок.
В воздухе витает песня,
Кюраре! Кюраре! Кюраре!
Но прекрасная сеньорита, похоже, не волнует.
Кюраре! Кюраре! Кюраре!
Когда мерзость весенних леденцов упирается головой в окно,
Как мерзость весенних леденцов, его окровавленная голова,
Я просто встал,
Так медленно двигаясь по полу,
Закрыл дверь на лестничной
Площадке, спускаясь по лестнице,
Погружаясь на улицу,
Парализованный уличный
Брог говорит:»Добрый день!"
Я говорю: "Добрый день»» "
это прекрасный день".
"Да, это прекрасный день"
, в карманы, не зашитые, так утяжеленные булавками,
В глаза, взрывающиеся на лабиринтах грехов,
Лужа под пробкой, подпрыгивающая на мягкой отбивной,
Которая скатилась с реки Дикс, а открытая вода за
Брогом говорит: "
я ударю осла по улицам Голуэя».
Я: "
я буду бить осла по улицам Голуэя "
Брог:
" я буду бить осла по улицам Голуэя» "
я буду бить осла по улицам Голуэя"
Сынок, сынок, такой сынок
В ее голосе, есть изъян,
Кюрар! Кюрар! Кюрар!
Сынок, прощай, Сынок,
Сынок, сынок, э-э-э-э-э-э-э ...
TanyaRADA пишет:
- спасибо! От Души!!! ( Улыбаюсь...)все так!!!Liza пишет:
Любимая песня моей мамы