Allen Ginsberg: How’d you people live out there in Oklahoma? Did you live
pretty well?
Woody Guthrie: Well, uh…
AG: Have enough to eat? And a place to sleep? How was it?
WG: I don’t know, Allen. To start with, I was a little bit different from…
I wasn’t in the class that John Steinbeck called the «Okies» because cause my
dad, to start with, was worth about thirty-five or forty thousand dollars and
he had everything hunky dory. Then he started to have a little bit of bad luck;
in fact, our whole family had a little bit of it. I don’t know whether it’s
worth talking about or not. I never do talk it much. But then this six-bedroom
house burned down that I told you about, just a day or two after it was built.
It was supposed to be one of the biggest, finest in that whole country.
Well right after that, my fourteen-year-old sister either set herself afire or
caught afire accidentally. There’s two different stories got out about it.
In a way, she was having a little difficulty with her schoolwork,
and she had to stay home and do some work, and she caught afire while she was
doing some ironing that afternoon on the old kerosene stove. It was highly
unsafe and highly uncertain in them days, and this one blowed up,
caught her afire and she run around the house about twice before anybody could
catch her. Next day, she died. And my mother, that was a little bit too much
for her nerves or something. I don’t know exactly how it was. But anyway,
my mother died in the insane asylum of Norman, Oklahoma. Then, about that same
time, my father mysteriously, for some reason or another, caught afire.
There’s a lot of people who say he set hisself afire. They say that he caught
afire accidentally. I always will think that he done it on purpose because he’d
lost all his money, lost his hog ranch. He used to raise some of the best
Poland, China, pure-blood hogs in that whole country and had something proud to
work for and felt like that he was part of the world and that he was doing some
good and working hard and hauling up brothers and sisters. I got another sister
and two brothers, and they all felt pretty good until all these things happened
and they found theirselves scattered. All us kids had to scatter out and be
adopted to different families. I lived with a family of people who was eleven
of us. We lived in a little two-room shack. I lived with these people several
years. Their name was Sam White and his family and he still lives within about
a half a block of the same old house that he lived in in them days.
And in the old house with eleven of us sleeping in two rooms, why,
we had two or three beds, you know, and so we’d sleep, some of us at the head
and some of us at the foot. And had everybody’s feet and everybody’s faces,
you know how that is. Then after that, I don’t know. I kinda took to the road.
I hit the road one day, the first day that I ever hit the highway,
to be what’s called a ramblin' man, or a hobo, or a tramp. It was in 1927…
AG: How old were you then?
WG: At that time, I was about seventeen years old
AG: What caused you to leave on that particular day, at that particular time?
Do you remember? Or is it something you don’t want to talk about?
WG: Well, I was adopted then by another family of people that had a little more
money and a little more everything, and was members of the very high and
important lodges around over town, and they said it was a pity that so many of
us had to live the way we did and not know where our next bite was coming from.
So they said that in order to relieve me and the suffering of this family too
that I was living with that they’d take me up to their house and I could live
with them. So I went up and lived with them, and they had a little old bantam
hen. It sat upon that icebox and roosted out there like she owned that whole
part of town and my job, mainly, while I was living with that family of people,
was to keep track of that cursed bantam hen. I’d have to go find her eggs,
where she’d laid the egg, what time of day she’d laid the egg, bring the egg
in; I’d sort the egg, lay the egg up, tell the lady about the egg,
then go show her the hen, and then she’d go out and pet the hen.
And then when night’d come again I’d have to go get the hen again and set her
above the icebox to where she could be safe from all harm. And I used to carry
her hay fourteen blocks across town from a table in a tall sack.
I’d have to make a trip or two every month, by George, to get that hay for the
bantam hen. So I thought well, hell’s bells, rather than be a chambermaid to a
bantam hen, ladies and gentlemen, I’m gonna take to the highways.
So I went to Galveston, Texas. Went down to see the Gulf of Mexico and the
ocean and all such stuff as that. And also, I knew some people down there and
pulled figs in all them orchards down in that country and helped drill water
wells and irrigated strawberries and helped a carpenter down there to tear down
a whole bunch of houses and post a bunch of land off. And at that time,
I was about eighteen
Перевод песни Beaumont Rag
Аллен Гинзберг: как вы, люди, жили там, в Оклахоме?
довольно хорошо?
Вуди Гатри: что ж, ух...
АГ: есть достаточно еды и места для сна?Как дела?
УГ: я не знаю, Аллен, Для начала, я немного отличался от...
Я не был в классе, который Джон Штейнбек называл «Оки», потому что, во-первых, мой отец стоил около тридцати пяти или сорока тысяч долларов, и у него было все, о чем мечтал, а потом он начал испытывать немного невезения; на самом деле, у всей нашей семьи было немного этого. я не знаю, стоит ли говорить об этом или нет. я никогда не говорил об этом. но потом этот дом с шестью спальнями сгорел, о котором я говорил тебе, всего через день или два после того, как он был построен.
Он должен был стать одним из самых больших, лучших во всей стране.
Что ж, сразу после этого моя четырнадцатилетняя сестренка либо зажглась, либо
случайно загорелась, об этом появились две разные истории.
В каком-то смысле, у нее были небольшие трудности со школьной работой, и ей пришлось остаться дома и поработать, и она загорелась, пока она гладила старую керосиновую печку в тот день, это было очень опасно и очень неопределенно в те дни, и эта взорвалась, загорелась, и она бежала по дому около двух раз, прежде чем кто-нибудь мог поймать ее. на следующий день она умерла. и моя мать, это было немного слишком для ее нервов или чего-то еще. я не знаю точно, как это было. Норман, Оклахома. тогда, примерно в то же время, мой отец таинственно, по той или иной причине, загорелся.
Есть много людей, которые говорят, что он поджег себя, говорят, что он
случайно загорелся, я всегда буду думать, что он сделал это нарочно, потому что
потерял все свои деньги, потерял свое Боровое ранчо, он раньше поднимал одни из лучших.
Польша, Китай, чистокровные свиньи во всей этой стране, и у них было что-то, ради чего им было гордо работать, и казалось, что он был частью мира, и что он делал что-то хорошее, усердно трудился и тащил братьев и сестер, у меня есть еще одна сестра и два брата, и все они чувствовали себя довольно хорошо, пока все это не случилось, и они не обнаружили, что они рассеялись, все мы, дети, должны были рассеяться и быть усыновлены разными семьями, я жил с семьей из одиннадцати человек, мы жили в маленькой двухкомнатной лачуге. я жил с этими людьми несколько лет. Уайт и его семья, и он все еще живет где-то в квартале от того же старого дома, в котором он жил в те дни.
И в старом доме, где одиннадцать из нас спали в двух комнатах, ну, у нас было две или три кровати, знаете, и поэтому мы спали, кто-то из нас у головы, а кто-то у ног, и у всех были ноги и лица, вы знаете, как это бывает, а после этого я не знаю. я вроде как отправился в путь.
Однажды я отправился в путь, в первый день, когда я попал на шоссе,
чтобы стать тем, кого называют бродягой, или бродягой, или бродягой. это было в 1927 году...
АГ: сколько тебе тогда было лет?
WG: в то время мне было около семнадцати лет,
AG: что заставило тебя уйти в тот самый день, в то самое время?
Ты помнишь? или это то, о чем ты не хочешь говорить?
WG: Ну, тогда меня удочерила другая семья людей, у которых было немного больше денег и немного больше всего, и я был членом очень высоких и важных лож по всему городу, и они сказали, что жаль, что многие из нас должны были жить так, как мы, и не знают, откуда наш следующий кусочек.
И они сказали, что для того, чтобы облегчить мне и страдания этой семьи, с которой я жил, они заберут меня к себе домой, и я смогу жить с ними, и я пошел и жил с ними, и у них была маленькая старая курица "Бантам", она сидела на морозилке и петляла там, словно она владела всем этим.
часть города и моя работа, в основном, в то время, когда я жил с семьей людей, была в том, чтобы следить за проклятой курицей Бантама. я должен был найти ее яйца, где она положила яйцо, в какое время дня она положила яйцо, принесла его; я бы разбирал яйцо, отложил бы яйцо, рассказал бы леди о яйце, затем показал бы ей курицу, а затем она вышла бы и погладила курицу.
А потом, когда снова наступит ночь, мне придется снова взять курицу и поставить ее
над морозилкой туда, где она могла бы быть в безопасности от всех бед, и я привозил
ее сено через четырнадцать кварталов через город со стола в высоком мешке.
Мне нужно было бы съездить или два раза в месяц к Джорджу, чтобы купить сена для
бэнтама, так что я подумал: "адские колокольчики", а не горничная.
Бантам Хен, леди и джентльмены, я поеду по шоссе.
Так что я поехал в Галвестон, штат Техас, спустился посмотреть на Мексиканский залив, океан и все такое, и еще я знал там людей, и притащил смоквы во все эти сады в той стране, и помогал бурить колодцы с водой и поливать клубнику, и помогал плотнику снести там целую кучу домов и оставить кучу земли, и в то время мне было около восемнадцати.
TanyaRADA пишет:
- спасибо! От Души!!! ( Улыбаюсь...)все так!!!Liza пишет:
Любимая песня моей мамы