Текст песни Случай в городском саду (Михаил Круг)

Взяв бутылку русской водки, я спешил к пустому скверу.

Скоро надо на работу, я не прямо, я к примеру.

Я ж работаю на даче тёти Кати — управдома.

Не работать, так иначе Катя выгонит из дома.

Тут навстречу кореш Колька. И порядком подкирнувший,

И идёт с какой-то молью, не совсем ещё проснувший.

Я ведь с Колькой с детства знаюсь, он как брат со мной в получку.

К его бабам не таскаюсь — у меня свои получше.

Встреча счастливо сулила опохмелку, кайф и бабу.

Баба нам двоим налила и сказала, чтоб хотя бы

Мы с Коляном — покультурней, а то лапаем при людях.

Нам, мол, что, а ей-то будет: муж с Бурашева прибудет.

Эмигрировал в Анапу, а приехал под Калинин.

В Перемерках сняли шляпу, и замёрз, лежал весь синий.

Но вступился Колька с ходу: «Чем ты, лярва, недовольна?»

И при всём честном народе ей ударил, но не больно.

Колькин друг в Афгане сгинул за таких, как ты, шалава.

Я перо с засады вынул, Колька крикнул: «Миша, правда!»

Если б мы исход смертельный этим гадам допустили,

Тюрьмы б наши опустели, рыли б братские могилы.

Положение нелёгко, где-то гибнут наши парни.

Как сказал мне кореш Лёвка: «Псы взбесились в НАТО-псарне».

Крутит мной, как с дураками; дипломатия не шутка.

Плещет водочка в стакане, Колька крикнул: «Пей, Мишутка».

Нас так просто не обманешь, мы их — голыми руками.

Их шмотьём не забросаешь, даже с узкими глазами.

Паразитные газеты на заре нашей писали:

«Неминуем крах Советам!» но гадалки просчитали.

Мол, мы жён обобществляем, агрессивные медведи.

Мол, мы все поумираем, съев друг друга на обеде.

Были тоже паникёры и кричали: «Так и будет!»

Колька сел за разговором и сказал: «Хрена им в блюде!»

Подавитесь в микрофонах, в языках своих двояких.

В сорок двух блатных жаргонах перед ними в раскоряке.

Лижут Рейгану для плюса: Жопу, губы — всё едино.

Причитают: ах, как вкусно! — я бутылку отодвинул.

Рейган, он в радио-шоу продвигался сам когда-то,

И стиральные машины рекламировал, ребята.

Толку нас стращать ракетой — Гитлер тоже похвалялся.

Я ведь с детства был поэтом и экспансий не боялся.

Рейган, суй свой хрен под мышку или трубку аппарата.

Коля крикнул: «Панки, Миша! Бей их, сволочей, ребята!»

Я бутылку опрокинул: «Падлой буду! Коля, панки!»

Я пиджак свой бабе кинул: «Коля, грохнем по полбанки».

Колька сразу же не понял, почему я рассердился,

Ну, а я трезвей же Коли, ну, и на панков навалился.

Шелуха, нелюди, гады, сволочь с голыми висками.

Коля бьёт, и это ж надо, — кровь с них красная ручьями.

Разбежались все по норам и дружков своих не взяли.

Одного мы в туз припёрли и минет ему давали.

Коля сбегал за бухалом, крест фашистский пнул в парашу.

Ну, давай, Колёк, по малой выпьем водки крепкой нашей.

Сине-жёлтый «Студебеккер» нам подставил бок облезлый.

Коля, пей, а то отнимут, разговоры бесполезны.

Выворачивай карманы, погуляли, снова влипли.

Из-за этих ссаных Панков Коля взвыл болотной выпью.