Who put me in this pedestrian hospital?
Someone ripped out all my Catholic modules
I’m split wide with a head full of sirens
And a panoramic picture to watch
It’s filled with every girl I bit when I kissed
Looking blue and amethyst and dismissed
And it fills me with nondescript song
To watch what I did wrong
I’ve got asterisks and footnotes before me
How else could I write this story?
All my songs have caught the sniffles
So this is all I have
Lux
No one’s ever met me, I am a great cloud of unknowing
You’ve only seen ball bearings, you’ve only seen soft landings
No one’s ever met me, I am a great cloud of unknowing
I’m inside some spells, I’m inside the stairs
I’ve written a book for the kid I am and was
Of snowflakes in the summer, of lost pockets of time
Of stiff archaic rhymes, of sun too trite to shine
When night filled every eye in oily absolutes
Of trying to look up to nothing but the night
When stars swallowed the sky in muted lullaby
And all the ants of Earth turned hard and marble white
And centuries went by 'til everybody died
I am who upsets me, I am a great cloud of annoying
I take reactions badly, I take that badness gladly
All my songs have caught the sniffles because my longs have caught the littles
My cogs forgot their goggles, I’m all gills and oil spills
And when magic spread like garnish looks more and more like garbage
I hate in stacks of dishes, in putrid little wish-lists
I hate in fleets of buses, in piles of weeping wasn’ts
And when passionless and dry, it’s 10 o’clock at night
So when I’m drowned and soundless, I hope my body’s boundless
But I feel close to dead both in and out of church
Both in and out of work, both in and out of bed
My dogs are soaking wet with molten lead
Wipe off the goo
Slide through the slit
Burst into white from the Earth like the church that you’re worth
Lux Aurumque
I can’t write anything without asterisks. How else could I tell a story?
There are always obscurities and details and exceptions that dwell above and
beyond the call of duty, no matter what calls I make. No matter where I am,
you’ll always look like you caught me. The order of operations in my making is
comprised of these parts. I remember the color of the coating of a sick throat.
I remember screaming from outside, thrown stones landing in rings.
I remember being pinned by Oscar and his girls, attempting to cram
paraphernalia in my mouth. I remember baptism, walking homeless on a highway,
singing something. I remember loving him without knowing the song was about
him. I remember impossible lost time stuck in the slimy pit stops of my dreams.
I remember those fever dreams in the shower of my house, dreading returning
home. I remember capitalizing on moments. I remember being catapulted into the
center of a sunflower. I remember waking to be reminded that I’m not,
and never will be, special. I remember having to explain the drool in my cup,
the stop in my go. I’ve repressed sports, snow, psychology, the details on the
Minzer file, mustard, uncles and cousins, and actual love and sex that no one
can speak of without a sinless stoning. It’s a bleak winter when you remember
that you’re the only sinner. It’s a dark future when all you want to grip is
slicked with blood
Lux Aurumque
I’m not a rock and I’m not an island
When I’m left alone, I chat with the silence
Sure, I’d function and be my own man
But don’t interpret that as perfect, I can’t hold my own hand
I can’t be happy if I can’t make others happy
And I can’t make myself happy, only calm and content
My friends are building my scaffolding
They have no idea that they keep me singing
So when she’s here, I know I’ve got her
And when they’re here, I know I’ve got them
When I feel it, I know my heart beats
And when I walk, I know I’ve got street for days
When I breathe, I know I’ve got age
And when I read, I’ve got every page
My friends are building my scaffolding
They have no idea that they keep me singing out
Перевод песни Scaffolding
Кто поместил меня в эту пешеходную больницу?
Кто-то вырвал все мои католические модули,
Я раскололся на части с головой, полной сирен,
И панорамной картинкой, чтобы посмотреть,
Как она наполнена каждой девушкой, которую я кусал, когда целовал,
Глядя в синеву и аметист, и уволен,
И это наполняет меня невнятной песней,
Чтобы посмотреть, что я сделал не так.
Передо мной звездочки и сноски,
Как еще я мог написать эту историю?
Все мои песни подхватили насморк.
Так что это все, что у меня есть.
Lux
Никто никогда не встречал меня, я-большое облако неизвестности, ты видел только шариковые опоры, ты видел только мягкие приземления, никто никогда не встречал меня, я-большое облако неизвестности, я внутри некоторых заклинаний, я внутри лестницы, я написал книгу для ребенка, которым я являюсь, и был снежинками летом, потерянных карманов времени, застывших архаичных рифм, солнца, слишком стремящегося сиять.
Когда ночь наполнила каждый глаз маслянистыми абсолютами,
Пытаясь найти что-то, кроме ночи,
Когда звезды поглотили небо в приглушенной колыбельной,
И все муравьи земли стали твердыми и мраморными,
И прошли века, пока все не умерли.
Я-тот, кто расстраивает меня, я-большое облако раздражения.
Я плохо реагирую, я с радостью принимаю это зло.
Все мои песни подхватили насморк, потому что мои лонги подхватили крапинку,
Мои винтики забыли свои очки, я все жабры и разливы нефти.
И когда магия распространяется, как гарнир, все больше и больше похоже на мусор.
Я ненавижу в стопках тарелок, в гнилых маленьких списках желаний.
Ненавижу в парках автобусов, в кучах плачущих разве что.
И когда страсти иссохнут, будет 10 часов ночи.
Поэтому, когда я тону и беззвучен, я надеюсь, что мое тело безгранично, но я чувствую, что близок к смерти, как в церкви, так и вне ее, как в постели, так и с кровати, мои собаки мокрые от расплавленного свинца, вытирают слизь, скользят по щели, врываются в белое от Земли, как церковь, которую вы стоите.
Lux Aurumque
Я ничего не могу написать без звездочек, как еще я могу рассказать историю?
Всегда есть неясности, и детали, и исключения, которые живут выше и за пределами долга, независимо от того, что я делаю, независимо от того, где я, вы всегда будете выглядеть так, как будто вы поймали меня, порядок действий в моем творении состоит из этих частей, я помню цвет покрытия больного горла.
Я помню крики снаружи, брошенные камни, падающие в кольца.
Я помню, как был приколот Оскаром и его девочками, пытаясь втиснуть
в рот атрибутику, я помню крещение, гулял по бездомным на шоссе,
пел что-то, я помню, как любил его, не зная, что песня была о
нем, я помню, как невозможно потерянное время застряло в слими-пит-стопах моих снов.
Я помню эти лихорадочные сны в душе моего дома, страх возвращения домой. я помню, как капитализируюсь на мгновениях. я помню, как меня катапультировали в центр подсолнуха. я помню, как я просыпался, чтобы напомнить, что я не особенный и никогда не буду особенным. я помню, как мне приходилось объяснять слюни в моей чашке, остановку в своем движении. я подавлял спорт, снег, психологию, детали в минзерском досье, горчицу, дядей и Кузин, а также настоящую любовь и секс, о которых никто не может говорить без греха, когда зима обливается. помни, что ты-единственный грешник, это темное будущее, когда все, что ты хочешь взять в свои объятия, утонуто кровью.
Lux Aurumque
Я не скала, и я не остров,
Когда я остаюсь один, я болтаю с тишиной,
Конечно, я бы действовал и был моим собственным человеком.
Но не считай это совершенным, я не могу держать себя в руках.
Я не могу быть счастлива, если я не могу сделать счастливыми других,
И я не могу сделать себя счастливой, только спокойна и довольна.
Мои друзья строят мои леса,
Они понятия не имеют, что они заставляют меня петь.
Когда она здесь, я знаю, что она у меня есть.
И когда они здесь, я знаю, что они у
Меня есть, когда я чувствую это, я знаю, что мое сердце бьется.
И когда я иду, я знаю, что у меня есть улица в течение многих дней,
Когда я дышу, я знаю, что у меня есть возраст.
И когда я читаю, у меня есть каждая страница.
Мои друзья строят мои леса,
Они понятия не имеют, что они заставляют меня петь.
TanyaRADA пишет:
- спасибо! От Души!!! ( Улыбаюсь...)все так!!!Liza пишет:
Любимая песня моей мамы