Lament | 1996

The choice was mine, and mine completely
I could have any prize that I desired
I could burn with the splendor of the brightest fire
Or else, or else I could choose time
Remember I was very young then
And a year was forever and a day
So what use could fifty, sixty, seventy be?
I saw the lights, and I was on my way
And how I lived, how they shone
But how soon the lights were gone
The choice was yours and noone else’s
You can cry for a body in despair
Hang your head because she is no longer there
To shine, to dazzle, or betray
How she lived, how she shone
But how soon the lights were gone
Eyes, hair, face, image
All must be preserved
Still life displayed forever
No less than she deserved

Выбор был мой, и мой полностью.
Я мог бы получить любой приз, который хотел
Бы, я мог бы сгореть с великолепием ярчайшего огня,
Иначе я мог бы выбрать время.
Помню, я был тогда очень молод,
И год был вечным и днем.
Так Какой толк от того, чтобы было пятьдесят, шестьдесят, семьдесят?
Я видел огни, и я был на своем пути,
И как я жил, как они сияли,
Но как скоро огни исчезли.
Выбор был твой, и никто другой.
Ты можешь плакать из-за тела в отчаянии,
Вешать голову, потому что ее больше нет
Рядом, чтобы сиять, ослеплять или предавать,
Как она жила, как она сияла,
Но как скоро погасли огни.
Глаза, волосы, лицо, образ,
Все должно быть сохранено,
Натюрморт будет отображен вечно.
Не меньше, чем она заслужила.