Я вышел ростом и лицом — спасибо матери с отцом, —
С людьми в ладу — не понукал, не помыкал,
Спины не гнул — прямым ходил, и в ус не дул, и жил как жил,
И голове своей руками помогал…
Бродяжил и пришел домой уже с годами за спиной.
Висят года на мне не бросить, не продать.
Но на начальника попал, который бойко вербовал
И за Урал машины стал перегонять.
Дорога, а в дороге — МАЗ, который по уши увяз,
В кабине — тьма, напарник третий час молчит, —
Хоть бы кричал, аж зло берет — назад пятьсот, пятьсот вперед,
А он — зубами «Танец с саблями» стучит!
Мы оба знали про маршрут, что этот МАЗ на стройках ждут, —
А наше дело — сел, поехал — ночь, полночь!
Ну надо ж так — под Новый год — назад пятьсот, пятьсот вперед, —
Сигналим зря — пурга, и некому помочь!
«Глуши мотор, — он говорит, — пусть этот МАЗ огнем горит!»
Мол, видишь сам — тут больше нечего ловить.
Мол, видишь сам — кругом пятьсот, и к ночи точно — занесет, —
Так заровняет, что не надо хоронить!..
Я отвечаю: «Не канючь!» а он — за гаечный за ключ,
И волком смотрит (Он вообще бывает крут), —
А что ему — кругом пятьсот, и кто кого переживет,
Тот и докажет, кто был прав, когда припрут!
Он был мне больше, чем родня — он ел с ладони у меня, —
А тут глядит в глаза — и холодно спине.
И понял я — кругом пятьсот,
И кто там после разберет,
Что он забыл, кто я ему и кто он мне!
И он ушел куда-то вбок. Я отпустил, а сам — прилег, —
Мне снился сон про наш «веселый» наворот:
Что будто вновь кругом пятьсот, ищу я выход из ворот, —
Но нет его, есть только вход, и то — не тот.
…Конец простой: пришел тягач, и там был трос, и там был врач,
И МАЗ попал куда положено ему, —
И он пришел — трясется весь… а там — опять далекий рейс, —
Я зла не помню — я опять его возьму!
И он пришел — трясется весь… а там — опять далекий рейс, —
Я зла не помню — я опять его возьму!