Эпизод 1 | 2001

— Иногда, когда наваливается темнота и ночь сажает свою злющую
метель на цепь, я иду вдоль каменного узора улиц, вжимая голову
в плечи и, дрожа от холода, вспоминаю, как ко мне в первый раз
пришел Прыгун. Темнота тогда начинает меркнуть, и я опять начинаю
верить. Верить во что-то иное, в иное новое, и снова в новое.
— Скользящий идет по улице и вспоминает, как к нему первый раз
пришел Прыгун. Силы, данные Прыгуну, начинают уходить, понимание
ускользает, и требуется все больше времени и собственных сил,
чтобы удержать это. И мир все время пытается помешать ему, и
кинуть в забвение.
— Когда человек начинает ходить в хлебочную, а не в булочную,
когда он перестаёт отчаиваться и начинает откофеваться, когда
человек начинает переходить улицу только на желтый свет,
он приоткрывает ворота для связи с нами. И когда эти ворота
становятся широкими, он может позвать нас, и мы придем, когда
человек потеряет последнее. Надежду на это.

— Иногда, когда наваливается темнота и ночь сажает свою злющую
метель на цепь, я иду вдоль каменного узора улиц, вжимая голову
в плечи и, дрожа от холода, вспоминаю, как ко мне в первый раз
пришел Прыгун. Темнота тогда начинает меркнуть, и я опять начинаю
верить. Верить во что-то иное, в иное новое, и снова в новое.
— Скользящий идет по улице и вспоминает, как к нему первый раз
пришел Прыгун. Силы, данные Прыгуну, начинают уходить, понимание
ускользает, и требуется все больше времени и собственных сил,
чтобы удержать это. И мир все время пытается помешать ему, и
кинуть в забвение.
— Когда человек начинает ходить в хлебочную, а не в булочную,
когда он перестаёт отчаиваться и начинает откофеваться, когда
человек начинает переходить улицу только на желтый свет,
он приоткрывает ворота для связи с нами. И когда эти ворота
становятся широкими, он может позвать нас, и мы придем, когда
человек потеряет последнее. Надежду на это.