Мы раньше вставали с восходом солнца
И жили тысячу лет,
Пока один из нас не выкрал
Огонь — мерцающий свет.
Тогда одни из нас стали молиться,
Другие точить клыки,
Но все мы пили из Голубой реки.
А время тогда потекло сквозь пальцы,
К зиме обмелела река.
И тот, кто жил здесь всегда, стал винить
Пришедших издалека.
У одних подрастали дочери,
У других сыновья,
Но все мы пили из одного ручья.
Мы заточали друг друга в крепости,
Поджигали мосты.
Над этим градом — звезда с полумесяцем,
Над тем — на макушках кресты.
Над одним окном — песня иволги,
Над другим — галдеж воронья,
Но все мы пили из одного ручья.
Один удалился от мира в горы
К источникам Инь и Ян.
Другой сидел в задымленной чайной
И просто курил кальян.
На одной жене платье белое,
Та, что в черном, — жена ничья,
Но все мы пили из одного ручья.
Один поднималася все выше и выше,
Другой повредил крыло.
На одних полях наливались колосья,
На других ничего не росло.
Один умирал, настигнутый пулей,
Другой — стрелял из ружья,
Но все мы пили из одного ручья.
И отхлебнув — кто вина, кто зелья,
Кто отца поминая, кто — мать,
Один решает, что время строить,
Другой — что время взрывать.
Но каждую полночь Сидящий
У мельницы судеб решает их спор:
Он говорит, кому выходить в дозор.
Ночной дозор | 2005
Исполнитель: Зоя Ященко и группа Белая ГвардияПеревод песни
Мы раньше вставали с восходом солнца
И жили тысячу лет,
Пока один из нас не выкрал
Огонь — мерцающий свет.
Тогда одни из нас стали молиться,
Другие точить клыки,
Но все мы пили из Голубой реки.
А время тогда потекло сквозь пальцы,
К зиме обмелела река.
И тот, кто жил здесь всегда, стал винить
Пришедших издалека.
У одних подрастали дочери,
У других сыновья,
Но все мы пили из одного ручья.
Мы заточали друг друга в крепости,
Поджигали мосты.
Над этим градом — звезда с полумесяцем,
Над тем — на макушках кресты.
Над одним окном — песня иволги,
Над другим — галдеж воронья,
Но все мы пили из одного ручья.
Один удалился от мира в горы
К источникам Инь и Ян.
Другой сидел в задымленной чайной
И просто курил кальян.
На одной жене платье белое,
Та, что в черном, — жена ничья,
Но все мы пили из одного ручья.
Один поднималася все выше и выше,
Другой повредил крыло.
На одних полях наливались колосья,
На других ничего не росло.
Один умирал, настигнутый пулей,
Другой — стрелял из ружья,
Но все мы пили из одного ручья.
И отхлебнув — кто вина, кто зелья,
Кто отца поминая, кто — мать,
Один решает, что время строить,
Другой — что время взрывать.
Но каждую полночь Сидящий
У мельницы судеб решает их спор:
Он говорит, кому выходить в дозор.
И жили тысячу лет,
Пока один из нас не выкрал
Огонь — мерцающий свет.
Тогда одни из нас стали молиться,
Другие точить клыки,
Но все мы пили из Голубой реки.
А время тогда потекло сквозь пальцы,
К зиме обмелела река.
И тот, кто жил здесь всегда, стал винить
Пришедших издалека.
У одних подрастали дочери,
У других сыновья,
Но все мы пили из одного ручья.
Мы заточали друг друга в крепости,
Поджигали мосты.
Над этим градом — звезда с полумесяцем,
Над тем — на макушках кресты.
Над одним окном — песня иволги,
Над другим — галдеж воронья,
Но все мы пили из одного ручья.
Один удалился от мира в горы
К источникам Инь и Ян.
Другой сидел в задымленной чайной
И просто курил кальян.
На одной жене платье белое,
Та, что в черном, — жена ничья,
Но все мы пили из одного ручья.
Один поднималася все выше и выше,
Другой повредил крыло.
На одних полях наливались колосья,
На других ничего не росло.
Один умирал, настигнутый пулей,
Другой — стрелял из ружья,
Но все мы пили из одного ручья.
И отхлебнув — кто вина, кто зелья,
Кто отца поминая, кто — мать,
Один решает, что время строить,
Другой — что время взрывать.
Но каждую полночь Сидящий
У мельницы судеб решает их спор:
Он говорит, кому выходить в дозор.