Hey you, whatd you say with your sceptre in hand?
Dont lie, what am I but a sick sycophant?
Oh you pretty men with your pretty demands
Is there an honest way that I can knock em dead?
The capitals deserted, its returning to the woods
Patience, patience.
The roots push up the sidewalks in suburban neighbourhoods
Oh dont be scared now, dont be scared.
There are bodies everywhere
The silent decks of arks litter the sea.
The archaeologists
they start to sift the darkest century.
And now theres not enough.
Theres nothing here for me Though your eyes are bright
I cant tonight.
Theres a blight parasite in the countryside so the camps are shipping
Lean, sweet, cuts of meat off the bodies of banished poets.
They arrive, boxed up, in frozen trains
and delivered in the night to the butcher man who asks no questions.
And all asudden, songs are budding, hearts are flooding through the square.
The vines, they wind up placards and cocoon baroque hotels
dont be scared
the mynah birds they nest themselves in TV aerials
as creepers creep across Phnom Penh.
Oh my friends
I do believe its bigger than us both
And so to open up the door and let it go
I fell into your eyes of blue
When all the rust had come
the empty city
Archaeologists | 2006
Исполнитель: Lotus ChildПеревод песни
Эй, ты, что скажешь со скипетром в руке?
Не лги, что я, кроме больного подхалима?
О, вы, красавчики, со своими прелестными требованиями.
Есть ли честный способ сбить их с ног?
Опустевшие столицы возвращаются в лес.
Терпение, терпение.
Корни подталкивают тротуары в пригородных кварталах.
О, не бойся сейчас, не бойся.
Повсюду тела,
Тихие палубы ковчегов засоряют море.
Археологи
начинают отсеивать самый темный век.
И теперь этого недостаточно.
Здесь для меня ничего нет, хотя твои глаза яркие.
Я не могу сегодня вечером.
В сельской местности есть паразит, поэтому лагеря отправляют
Постные, сладкие кусочки мяса с тел изгнанных поэтов.
Они прибывают, в коробке, в замерзших поездах
и доставляются ночью мяснику, который не задает вопросов.
И все асуддены, песни распускаются, сердца переполняют площадь.
Виноградные лозы, они заворачивают плакаты и кокон в стиле барокко, гостиницам
не страшно.
птицы майны гнездятся в телевизионных антеннах,
когда ползут лианы по Пномпеню.
О, мои друзья!
Я верю, что это больше, чем мы оба.
И так, чтобы открыть дверь и отпустить ее.
Я упал в твои голубые глаза,
Когда вся ржавчина пришла
в пустой город.
Не лги, что я, кроме больного подхалима?
О, вы, красавчики, со своими прелестными требованиями.
Есть ли честный способ сбить их с ног?
Опустевшие столицы возвращаются в лес.
Терпение, терпение.
Корни подталкивают тротуары в пригородных кварталах.
О, не бойся сейчас, не бойся.
Повсюду тела,
Тихие палубы ковчегов засоряют море.
Археологи
начинают отсеивать самый темный век.
И теперь этого недостаточно.
Здесь для меня ничего нет, хотя твои глаза яркие.
Я не могу сегодня вечером.
В сельской местности есть паразит, поэтому лагеря отправляют
Постные, сладкие кусочки мяса с тел изгнанных поэтов.
Они прибывают, в коробке, в замерзших поездах
и доставляются ночью мяснику, который не задает вопросов.
И все асуддены, песни распускаются, сердца переполняют площадь.
Виноградные лозы, они заворачивают плакаты и кокон в стиле барокко, гостиницам
не страшно.
птицы майны гнездятся в телевизионных антеннах,
когда ползут лианы по Пномпеню.
О, мои друзья!
Я верю, что это больше, чем мы оба.
И так, чтобы открыть дверь и отпустить ее.
Я упал в твои голубые глаза,
Когда вся ржавчина пришла
в пустой город.