Жить назло | 2013

Я уж и не помню, когда кого обидел.
Дурака простите, я явно не со зла.
Я пока до звёзд других тащил за ворот,
Сам влез по колено в известные места.

Боль не навсегда, но память остаётся.
Что внутри хранится – не вырезать ножом.
Звери из болот шипят нам о проклятье,
Но мы-то знаем, что случится со зверьём потом.

Радоваться жизни – трудная работа,
Особливо с раннего хмурого утра.
Но есть на свете те, жить которых ради
Хочется назло и петь: На-на-на-на…!

На-на

Кони понесли, зимы пролетели.
Две недели счастья и снова депрессняк.
То шрипада-йога, то с горла пол-литра,
Ни с какого боку всё по нам не так.

Боль не навсегда, все про всё забудут.
Смоет море пепел, перечеркнет пером.
Птицы на ветвях щебечут нам о счастье,
Но мы-то знаем, что случится с птицами потом.

Радоваться жизни – трудная работа,
Особливо с раннего хмурого утра.
Но есть на свете те, жить которых ради
Хочется назло и петь: На-на-на-на…!

На-на

Я уж и не помню, когда кого обидел.
Дурака простите, я явно не со зла.
Я пока до звёзд других тащил за ворот,
Сам влез по колено в известные места.

Боль не навсегда, но память остаётся.
Что внутри хранится – не вырезать ножом.
Звери из болот шипят нам о проклятье,
Но мы-то знаем, что случится со зверьём потом.

Радоваться жизни – трудная работа,
Особливо с раннего хмурого утра.
Но есть на свете те, жить которых ради
Хочется назло и петь: На-на-на-на…!

На-на

Кони понесли, зимы пролетели.
Две недели счастья и снова депрессняк.
То шрипада-йога, то с горла пол-литра,
Ни с какого боку всё по нам не так.

Боль не навсегда, все про всё забудут.
Смоет море пепел, перечеркнет пером.
Птицы на ветвях щебечут нам о счастье,
Но мы-то знаем, что случится с птицами потом.

Радоваться жизни – трудная работа,
Особливо с раннего хмурого утра.
Но есть на свете те, жить которых ради
Хочется назло и петь: На-на-на-на…!

На-на