Я перевернул вазу, меня опять чуть не стошнило
Им на рыла сразу, в силу спазма боль напряженного глаза,
Все было так убого, чопорно, грязно.
Мне среди тех утех находится опасно,
Чисто залепить глаза пластырем наспех,
И я ебал все эти дешевые басни,
Чем не видеть не слышать, что может быть прекрасней?
Но я ушел далеко от их страсти,
Видимо не той масти, забыл их ипостаси, в своей касте,
Тогда как в остальных вижу лишь никому не нужный почерк свастики
И эту девушку запомнил я иной,
Ту которая дрожала, играла цветами разными,
Тело горело девственной виной,
И что теперь стало с Настей, с ее страстью? Глаза пропали,
Тертые впадины тоски и печали рвали мозги на куски
И молчали, в клубах барного дыма,
Опьянев изрядно уж по щекам текла черная тушь.
Сергей, Сереженька, то ли приятель, то ли муж,
Что-то там про чувства, мм, да уж,
От вина стало пусто и проглотила глушь,
Настюша ну же покушай лучше там вон же меню ж!
А там глушили водку палевную,
Не раз каяные, были вбитыми в стулья,
Свалены в недра сознания,
Воняло драмой, не помогали дырявые рамы,
Дополняли гаму со стенами слитые дамы,
Шарканье стаканов романтика выцветшей шали,
Слепые взгляды, сочащийся гной из шарма,
Это было рядом, глаза смотрели в кружки, какая досада?
Убьем ее пьяными шлюшками! Досужие мысли,
Сплетни досужие, бесконечные обедни кормятся ужином,
Картины размыты, распиты тары, словно стаканы
Судьбы разбиты, но разлито по новому с жаром.
Вино шептало о старом, я уже думал спятил что ли?
Не внял во взгляде боли,
Глаза из-под волос не глядя кололи
Той весной отрезали обе ноги дяде Коле
Смотрела на маму под потолком, глотала ком,
Кричала потом, умчала потом, отчалила с мечтами и зонтом,
Оставила полный печали маленький старенький дом.
Слезы стерты были до нельзя, до пыли,
Глаза пленили на миг и закрылись, забыли,
Ворошить то нельзя как жили, я видел жилы,
Как играли скулы, блять, но как-то все-таки жили!
И эту суку я запомнил иной, другие мысли, фразы,
Смысл сказанного, сейчас она была лицом ко мне,
Но спиной, и что теперь стало с Настей, что за напасти?
Резаные запястья, дырявые вены,
Ампулы слепого счастья, аура выцвела давно уже,
Сожгли мосты костры разные, места грязные.
Дрожащий подбородок уткнулся мне в плечо,
В смысле это тут не причем, не о чем,
Она еще дарила тепло, руками била об стол,
Кричала дурочка что, но это было не то.
Рожала в сумраке всхлипы,
Дышала тяжело лишала меня показать себя суровым типом,
Но мой взгляд как враг был дик,
И лишь когда глотнул коньяк на миг я обмяк и сник
Мне было просто жалко, жалко ту коммуналку свалку,
Дядь Колину кресло качалку, глаза трех летнего Миши,
В них немой вопрос,
От рожденья не слышал и рождал много слез.
Жаль письма брата одетого в камуфляж,
Письма без адресата, жаль этаж, жаль дом,
Жаль том, что дописан и закрыт, долистан и зарыт,
И за кулисами унылый Настин вид…
Воздух свежий трезвил, да я и не пил то толком,
Летел серым осколком, от четырех сторон грозивших задавить,
Меня встречал перрон, чтобы проводить…