Triangulum | 2013

Нечего больше терять, некому больше верить.
Над рекой, над полем, в моей голове туман.
И мне остаётся обнять лишь себя самого, и встретить
На пороге рассвет, пока льёт свои горькие кран —
Воем бешеным пляшет, в истерике бьётся
И кричит, и не может покоя найти;
Но никто не придёт, никто не вернётся;
Никто не придёт, никто не вернётся —
Никто, никогда, ни за что не простит.
И не смей, не смей напевать свою вечную —
Довольно, устал, мне хватило сполна!
Ты опять за своё, я опять покалеченный.
Для тебя — серенада, для меня — седина…
Но ты не дремлешь, не спишь, ты всё пьёшь мою кровь;
И ты не слышишь меня, нет, ты точно не слышишь
Своих песен. Порой люди прощаются с крышей —
И что хуже того, люди бросаются с крыш…

Нечего больше терять, некому больше верить.
Над рекой, над полем, в моей голове туман.
И мне остаётся обнять лишь себя самого, и встретить
На пороге рассвет, пока льёт свои горькие кран —
Воем бешеным пляшет, в истерике бьётся
И кричит, и не может покоя найти;
Но никто не придёт, никто не вернётся;
Никто не придёт, никто не вернётся —
Никто, никогда, ни за что не простит.
И не смей, не смей напевать свою вечную —
Довольно, устал, мне хватило сполна!
Ты опять за своё, я опять покалеченный.
Для тебя — серенада, для меня — седина…
Но ты не дремлешь, не спишь, ты всё пьёшь мою кровь;
И ты не слышишь меня, нет, ты точно не слышишь
Своих песен. Порой люди прощаются с крышей —
И что хуже того, люди бросаются с крыш…