У каждого нынче одни лишь движки на языке, одинокий волк в тоске поет песни
самой луне.
И его вой из глубины души с больно режущим хрипом, с последней каплей воздуха
вырывается вон.
Он бродит в поисках самого себя, неся свой крест на своих плечах,
от злости рыча и корчась.
Пока в теле не кончились силы, от дня рождения до погребения в могилу.
Синяя ночь, прокладывает пути звезда. Надо до другого берега, но в округе не
видно моста.
Это неспроста так, это должно быть так. Высокий тепм в антракт умерит крепкий
табак.
Следующий шаг в поисках приключений толкает на риск — так больше впечатления от
остроты ощущений.
На прицеле в центере мишени, не подчиняясь приказам, не принимая чьих-то
решений.
Готовясь к следующему шагу, приводя мысли в порядок, он был спокоен,
как дух фараона в Египетских сагах.
Восстановив силы, он своего врага чуял за милю, а таких полно, ведь его жизнь
это бочка с тротилом.
Поэтому он действовал четко, хладнокровно, метко, тонко. В этой сумасшедшей
гонке, в которой не было толку.
Ведь все пропало, все потому, что живым одной жизни всегда было мало.
И никто не хотел становиться старым. Каждый вторил упрямо, не раскрывать ему
тайны.
Но он продолжал нести свою правду, веру, надежду и любовь поставив на карту.
Он знал, что мир, переполненный жестокостью в точности, как великие империи
древности
Превратится с легкостью в разбитую вазу, когда-то наполненную живой водой.
И под лучами солнца все превратится в перегной.
Он видел, как их уже начало ломать, кто-то из них даже голову без боли не в
силах поднять.
Но люди не хотели замечать этого и превращались в зомби, вредной барбитурой они
обезбаливали свои ломки.
Их слепые рассудки обвинили его в колдовстве, закрыли его за решетку в старой
холодной тюрьме.
Но он продолжает петь песню луне во тьме, в надежде, что его услышат,
и люди станут добрее, чем прежде.
А он является в ночи, на то есть тысячи причин.
Чтоб помочь открыть очи спящих женщин и мужчин.