Цыганский романс | 1979

Тихо табор цыганский уснул,
Только слышны аккорды гитары.
Под цыганский напев медных струн,
Чей-то голос вдали напевает.
Под цыганский напев медных струн,
Чей-то голос вдали напевает.
Молодая цыганка не спит,
Обняв смуглого парня рукою.
Скоро утро — туманы взойдут,
Над широкою быстрой рекою.
Скоро утро — туманы взойдут,
Над широкою быстрой рекою.
На востоке алеет заря,
Ночь прошла — и цыганка привстала.
Распустила свои волоса,
Друга милого нежно ласкала.
Распустила свои волоса,
Друга милого нежно ласкала.
Так целуй же, мой друг, горячей,
Ночь дана для любви и страданья.
Для нас жизнь кочевая дана,
Для тебя, милый друг, лишь страданья.
Для нас жизнь кочевая дана,
Для тебя, милый друг, лишь страданья.

Тихо табор цыганский уснул,
Только слышны аккорды гитары.
Под цыганский напев медных струн,
Чей-то голос вдали напевает.
Под цыганский напев медных струн,
Чей-то голос вдали напевает.
Молодая цыганка не спит,
Обняв смуглого парня рукою.
Скоро утро — туманы взойдут,
Над широкою быстрой рекою.
Скоро утро — туманы взойдут,
Над широкою быстрой рекою.
На востоке алеет заря,
Ночь прошла — и цыганка привстала.
Распустила свои волоса,
Друга милого нежно ласкала.
Распустила свои волоса,
Друга милого нежно ласкала.
Так целуй же, мой друг, горячей,
Ночь дана для любви и страданья.
Для нас жизнь кочевая дана,
Для тебя, милый друг, лишь страданья.
Для нас жизнь кочевая дана,
Для тебя, милый друг, лишь страданья.