Snow | 1995

White are the far-off plains, and white
The fading forests grow;
The wind dies out along the height,
And denser still the snow
A gathering weight on roof and tree,
Falls down scarce audibly
The meadows and far-sheeted streams
Lie still without a sound;
Like some soft minister of dreams
The snow-fall hoods me round;
In wood and water, earth and air
A silence everywhere
Save when at lonely intervals
Some farmer’s sleigh, urged on,
With rustling runners and sharp bells
Swings by me and is gone;
Or from the empty waste I hear
A sound remote and clear
The barking of a dog, or call
To cattle, sharply pealed,
Borne echoing from some wayside stall
Or barnyard far afield;
Then all is silent and the snow falls
Settling soft and slow
The evening deepens and the grey
Folds closer earth and sky
The world seems shrouded, far away.
Its noises sleep, and I as secret as Yon buried stream plod dumbly on and dream.

Белые-это далекие равнины, а белые-тающие леса; ветер угасает вдоль высоты, и тем не менее снег по-прежнему набирает вес на крыше и дереве, падает скудно, слышно, луга и дальние ручьи лежат все еще без звука; как какой-то мягкий министр снов, снегопад окутывает меня; в лесу и воде, земле и воздухе тишина повсюду.
Спасаю, когда через одинокие промежутки
Времени мимо меня качаются какие-то фермерские сани, наезженные на них,
С шуршащими бегунами и острыми колокольчиками;

Или из пустых отходов слышу
Отдаленный звук и очищаю
Лай собаки, или взываю
К скоту, остро колышущемуся,
Несущемуся эхом из какого-то придорожного стойла
Или скотного двора;
Затем все замолкает и падает снег,
Успокаиваясь медленно и нежно.
Вечер все глубже и серые
Складки ближе земля и небо,
Мир кажется окутанным, далеко,
Его шумы спят, и я так же тайна, как Ион, погребенный поток, глупо плыву и мечтаю.