О Гагарине и Мне | 1996

Краской залило мне уши багрянцем.
Свою неуёмную скромность кляня,
Шепчу я девице, кружа ее в танце:
«Ты знаешь, какой вот я весь из себя».
Мне трактористы отдали свой трактор,
Чтоб землю я вдоль-поперек бороздил.
Однако, зная свой чуткий характер,
Я и комбайн у них попросил.
И даже Гагарину Юрию
Я бросил бы в лицо наверняка:
«Ну, ты парень даешь в натуре.
А чем ты, Юра, лучше меня?»
Читаю я детям стихи днём и ночью,
Как наш дядя Стёпа подался в менты,
И думаю: всё же, какой же я очень
Хороший. Как много во мне доброты.
Тогда подойду к дирижёру оркестра
И палку, что машет он, я отниму.
Скажу ему: «Брысь! Нам обоим тут тесно.
Рулить можно только мне здесь одному».

Краской залило мне уши багрянцем.
Свою неуёмную скромность кляня,
Шепчу я девице, кружа ее в танце:
«Ты знаешь, какой вот я весь из себя».
Мне трактористы отдали свой трактор,
Чтоб землю я вдоль-поперек бороздил.
Однако, зная свой чуткий характер,
Я и комбайн у них попросил.
И даже Гагарину Юрию
Я бросил бы в лицо наверняка:
«Ну, ты парень даешь в натуре.
А чем ты, Юра, лучше меня?»
Читаю я детям стихи днём и ночью,
Как наш дядя Стёпа подался в менты,
И думаю: всё же, какой же я очень
Хороший. Как много во мне доброты.
Тогда подойду к дирижёру оркестра
И палку, что машет он, я отниму.
Скажу ему: «Брысь! Нам обоим тут тесно.
Рулить можно только мне здесь одному».