Баллада о парашютах | 2010

Парашюты рванулись, приняли вес. Земля колыхнулась едва.
А внизу — дивизии «Эдельвейс» и «Мертвая Голова».
Автоматы выли, как суки в мороз, пистолеты били в упор.
И мертвое солнце на стропах берез мешало вести разговор.
И сказал господь: — Эй, ключари, отворите ворота в сад.
Даю команду от зари до зари в рай пропускать десант.-
И сказал господь: — Это ж Гошка летит, Благушинский атаман,
Череп пробит, парашют пробит, в крови его автомат.
Он врагам отомстил и лег у реки, уронив на камни висок.
И звезды гасли, как угольки, и падали на песок.
Он грешниц любил, а они его, и грешником был он сам,
Но где ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант?
Так отдай же, Георгий, знамя свое, серебрянные стремена.
Пока этот парень держит копье, на свете стоит тишина.
И скачет лошадка, и стремя звенит, и счет потерялся дням.
И мирное солнце топочет в зенит подковкою по камням.

Парашюты рванулись, приняли вес. Земля колыхнулась едва.
А внизу — дивизии «Эдельвейс» и «Мертвая Голова».
Автоматы выли, как суки в мороз, пистолеты били в упор.
И мертвое солнце на стропах берез мешало вести разговор.
И сказал господь: — Эй, ключари, отворите ворота в сад.
Даю команду от зари до зари в рай пропускать десант.-
И сказал господь: — Это ж Гошка летит, Благушинский атаман,
Череп пробит, парашют пробит, в крови его автомат.
Он врагам отомстил и лег у реки, уронив на камни висок.
И звезды гасли, как угольки, и падали на песок.
Он грешниц любил, а они его, и грешником был он сам,
Но где ты святого найдешь одного, чтобы пошел в десант?
Так отдай же, Георгий, знамя свое, серебрянные стремена.
Пока этот парень держит копье, на свете стоит тишина.
И скачет лошадка, и стремя звенит, и счет потерялся дням.
И мирное солнце топочет в зенит подковкою по камням.