Ты прохладой меня не мучай
И не спрашивай сколько мне лет,
Одержимый тяжелой падучей
Я душой стал как жёлтый скелет.
Было время когда из предместья
Я мечтал по-мальчишески в дым,
Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим.
И что всеми я буду любим.
И что всеми я буду любим.
Да, богат я, богат с излишком,
Был цилиндр, а теперь его нет,
Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых штиблет.
И известность моя не хуже
От Москвы по парижскую рвань,
Моё имя наводит ужас,
Как заборная громкая брань.
Как заборная громкая брань.
Как заборная громкая брань.
И любовь не забавное ль дело,
Ты целуешь, а губы, как жесть,
Знаю, чувство моё перезрело,
А твоё не сумеет расцвесть.
Мне пока горевать ещё рано,
Ну, а если есть грусть, не беда,
Золотей твоих кос по курганам
Молодая шумит лебеда.
Молодая шумит лебеда.
Молодая шумит лебеда.
Я хотел бы опять в ту местность,
Чтоб под шум молодой лебеды
Утонуть навсегда в неизвестность
И мечтать по-мальчишески в дым.
Но мечтать о другом, о новом,
Непонятном земле и траве,
Что не выразить сердцу словом,
И не знает назвать человек.
И не знает назвать человек.
И не знает назвать человек.
Ты прохладой меня не мучай
И не спрашивай сколько мне лет,
Одержимый тяжелой падучей
Я душой стал как жёлтый скелет.
Было время, когда из предместья
Я мечтал по-мальчишески в дым,
Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим.
И что всеми я буду любим.
И что всеми я буду любим.
И что всеми я буду любим.