Чехарда с буквами | 2003

В Петрограде, в Петербурге, в Ленинграде,
на Неве,
В Колокольном переулке жили-были А, И, Б.
А служило, Б служило, И играло на трубе,
И играло на трубе, говорят, что так себе,
Но его любили очень и ценили, А и Б.
Как-то в вечер неспокойный
Тяжко пенилась река,
И явились в Колокольный
Три сотрудника ЧК,
А забрали, Б забрали, И не тронули пока.
Через год домой к себе
Возвратились, А и Б,
И по случаю такому
И играло на трубе.
Но прошел слушок окольный,
Что, мол, снова быть беде.
И явились в Колокольный
Трое из НКВД,
А забрали, Б забрали, И забрали и т. д.
Через десять лет зимой,
А и Б пришли домой,
И домой вернулось тоже,
Все сказали: «Боже мой!»
Пару лет в покое шатком
Проживали А, И, Б.
Но явились трое в штатском
На машине КГБ --
А, И, Б они забрали, обозвали всех на «б».
А -- пропало навсегда,
Б -- пропало навсегда,
И -- пропало навсегда,
Навсегда и без следа!
Вот, понимаете, какая у этих букв вышла
в жизни ерунда!

В Петрограде, в Петербурге, в Ленинграде,
на Неве,
В Колокольном переулке жили-были А, И, Б.
А служило, Б служило, И играло на трубе,
И играло на трубе, говорят, что так себе,
Но его любили очень и ценили, А и Б.
Как-то в вечер неспокойный
Тяжко пенилась река,
И явились в Колокольный
Три сотрудника ЧК,
А забрали, Б забрали, И не тронули пока.
Через год домой к себе
Возвратились, А и Б,
И по случаю такому
И играло на трубе.
Но прошел слушок окольный,
Что, мол, снова быть беде.
И явились в Колокольный
Трое из НКВД,
А забрали, Б забрали, И забрали и т. д.
Через десять лет зимой,
А и Б пришли домой,
И домой вернулось тоже,
Все сказали: «Боже мой!»
Пару лет в покое шатком
Проживали А, И, Б.
Но явились трое в штатском
На машине КГБ --
А, И, Б они забрали, обозвали всех на «б».
А -- пропало навсегда,
Б -- пропало навсегда,
И -- пропало навсегда,
Навсегда и без следа!
Вот, понимаете, какая у этих букв вышла
в жизни ерунда!