Sollten in ein paar Jahren die Lebensgeister aus mir fahren,
laß ich mir die Hölle ersparn, ich laß mich kirchlich verscharrn.
Ein bißchen Fegefeuer nehm ich in Kauf, sonst wird´s zu teuer.
Erst in der Todesparanoia tret ich bei, so spart man Kirchensteuer.
Werd meine Sünden dann nochmal sehn, nochmal im Kaufhaus klauen gehn,
die ganzen Betäubungsmittelvergehn, ich muß gestehn, ich fand´s schön.
Krieg´s präsentiert, bis ich´s dann selbst einseh, das war wohl alles doch
nicht ganz so okay.
Patri, filii e domi-nee, das reicht jetzt, ey!
Da sag ich dann drei Vater unser dafür
und dann wird mir Vergebung geschenkt.
Plötzlich öffnet sich mir eine Himmelstür,
und ich weiß, daß nur der Herrgott lenkt.
Ein strahlender Engel erscheint, weiblich, jung und leicht gebräunt.
Ich seufz zu Gott, das hast du gut gemeint, mein Freund.
Sie ergreift mich und zieht mich empor, wir gelangen an ein Tor.
Ein Wächter steht davor, ein siebenarmiger Mohr.
Mein Engel redet auf ihn ein. Ich zeig ihm meinen Führerschein.
Das scheint Beweis genug zu sein, er läßt mich rein.
Gar nicht mal so ´ne harte Tür, vielleicht treff ich Freunde, drei oder vier,
vielleicht ist Jesus ja sogar hier. Ich wünsch es ihm und mir!
Da sag ich dann drei Vater unser dafür
und kriege selber Flügel angehängt.
Plötzlich öffnet sich mir eine Himmelstür,
und ich weiß, daß nur der Herrgott lenkt.
Es schallt von oben, man erführe soeben, Herr Christus sei grad mal wieder am Leben.
Aber man würde das Problem beheben, mir wen anders geben.
Die lassen ihn wieder krepiern. Oh je, und ich, was wird mit mir passiern,
wen wern die mir da wohl serviern, na, ich hab nix zu verliern.
Hab meinen Nächsten immer gern ergötzt, wird das als Wohltat eingeschätzt?
Belohnen die mich jetzt, wen krieg ich vorgesetzt?
Wenn ichs im Himmel wirklich besser finde, mich mit den Toten direkt verbünde,
ob ich dann je wieder von hier verschwinde, das wär ja wohl Sünde.
Da sag ich dann drei Vater unser dafür
und kriege Goethe, Kant und Dante geschenkt.
Plötzlich treten sie durch eine Seitentür,
und ich frag mich, was sich der Herrgott dabei denkt.
Drei so überirdische Wesen, was vertraten die nochmal für Thesen,
warum bin ich so faul gewesen, so unbelesen?
Ich werd von Zweifeln übermannt, ich, der den Erlkönig nicht mal verstand,
Kant fand ich nie sehr interessant, Dante reicht mir die Hand.
Er meint, er sei jetzt mein Vergil, ich weiß nicht, was er damit sagen will,
erröte vor Schamgefühl. Meint er: Hey, bleib mal kühl.
Die paar Worte mußt du mir verzeihen, mir dein Gehör eine Minute leihen.
Du gehörst in unsere Reihen, wir wollen dich weihen.
Sag nur noch schnell drei Väter unser dafür,
und dann kriegst du einen Lorbeerkranz geschenkt.
Dem Dichter öffnet sich im Himmel jede Tür,
wir Geister schätzen es, wenn einer geistreich denkt.
So ein Lob von einem toten Idol, ich weiß gar nicht, was ich sagen soll,
für mein Geschmack n bißchen würdevoll, aber trotzdem toll.
Ich kriege Lorbeerkranz und Heiligenschein, danach lassen die drei mich allein.
Ein paar Neugierige finden sich ein, ich soll ein Sänger sein.
Ja und nein, sag ich, wie man es sieht, einer hat ´ne Gitarre mit.
Wer nichts bringt, ist ein Parasit, also bring ich ein Lied.
Als hätte alles an mir Flügel gekriegt, das, was ich singe hat auf einmal
Gewicht,
und nirgends n glangweiltes Gesicht, ich fass es nicht.
Da sagst du nur drei Vater unser dafür,
und schon wird dir die Unsterblichkeit geschenkt.
Plötzlich öffnet sich dir eine Himmelstür,
und du begreifst, was so ein Herrgott denkt.
Zeit, bitte bleib stehn, besser kann´s einem nicht gehn,
ich kann den Dichterhimmel sehn, kannst verweilen, bist schön.
Vom Applaus schwillt mir der Busen, so nen Erfolg darf man nicht verloosen,
muß sofort mal ´n bißchen schmusen mit den himmlischen Musen.
Nur noch Größe, Glanz und Ehre, nur noch Geist, ganz ohne Schwere,
wenn nur die Körperlosigkeit nicht wäre, meine Hand greift ins Leere.
Nein, ich laß mich nicht versuchen, ich werd immer auf den Himmel fluchen.
Hier hab ich nichts zu suchen. Bei Jehovas Eunuchen!
Da sag ich dann drei Vater unser dafür
und wache auf und lieg in deinem Bett.
Ich kann dich riechen, kann dich fühln,
ich glaub ich bleib erstmal hier.
Was ich da alles verloren hätt.
Eine göttliche Komödie | 2016
Исполнитель: Joint VentureПеревод песни
Должны ли через несколько лет изгнать из меня жизненные духи,
пусть я спасу себя, пусть я буду церковным.
Я возьму немного чистилища, иначе это будет слишком дорого.
Только в паранойю смерти я вступаю, так вы экономите церковный налог.
Тогда я снова увижу свои грехи, снова буду красть в универмаге,
все эти наркотические средства, должен признаться, мне показались прекрасными.
Война, пока я не увижу себя, это, вероятно, все
не совсем так хорошо.
Patri, filii e domi-nee, хватит уже, ey!
Тогда я скажу три отца нашего за это
и тогда мне будет даровано прощение.
Вдруг мне открывается небесная дверь,
и я знаю, что только Господь Бог направляет.
Появляется сияющий ангел, женственный, молодой и слегка загорелый.
Я вздыхаю, ради Бога, это ты хорошо придумал, мой друг.
Она хватает меня и тащит за собой, мы подходим к воротам.
Охранник стоит перед ней, семь челюсти Мор.
Мой ангел отзывается на него. Я покажу ему свои водительские права.
Это кажется достаточным доказательством, он впускает меня.
Даже не такая жесткая дверь, может быть, я встречаю друзей, три или четыре,
может быть, Иисус даже здесь. Желаю и ему, и мне!
Тогда я скажу три отца нашего за это
и войны сами крылья подцепили.
Вдруг мне открывается небесная дверь,
и я знаю, что только Господь Бог направляет.
Это звучит сверху, вы только что сказали, что Господь Христос жив.
Но можно было бы решить проблему, дать мне кого-нибудь другого.
Они снова его закапывают. О, когда-нибудь, и я, что будет со мной,
кого они мне, наверное, обслуживают, ну, мне нечего терять.
Я всегда любил своего ближнего, это оценивается как благодеяние?
Они меня сейчас наградят, кого я обвиню?
Если я действительно найду лучше на небесах, Я свяжу себя с мертвыми напрямую,
если я когда-нибудь уеду отсюда, это, наверное, грех.
Тогда я скажу три отца нашего за это
и войны, подаренные Гете, кантом и Данте.
Вдруг вы шагаете через боковую дверь,
и мне интересно, что думает по этому поводу Господь Бог.
Три таких неземных существа, что представляли еще раз для тезисов,
почему я был так ленив, так бездарен?
Меня одолевают сомнения, я, который даже не понимал короля Эрла,
Канта я никогда не считал очень интересным, Данте протягивает мне руку.
Он думает, что теперь он мой Вергилий, я не знаю, что он хочет этим сказать,
краснеет от чувства стыда. Он говорит: Эй, остынь.
Ты должен простить мне эти несколько слов, одолжить мне минуту твоего слуха.
Ты входишь в наши ряды, мы хотим тебя освятить.
Только быстро скажи трем отцам нашим за это,
а потом получишь в подарок лавровый венок.
Поэту на небесах открывается всякая дверь,
мы, духи, ценим, когда человек мыслит умно.
Такая похвала от мертвого идола, я даже не знаю, что сказать,
на мой вкус n немного достойно, но все же здорово.
Я получу лавровый венок и ореол, после чего эти трое оставят меня в покое.
Найдется парочка любопытных, пусть я буду певцом.
Да и нет, скажу, как видно, у одного с собой гитара.
Тот, кто ничего не приносит, - паразит, так что я принесу песню.
Как будто все у меня крылышки, то, что я пою, сразу
Вес,
и нигде нет лица, я его не трогаю.
Так как ты говоришь только три отца нашего за это,
и уже тебе даровано бессмертие.
Вдруг тебе откроется небесная дверь,
и ты понимаешь, о чем думает Господь Бог.
Время, пожалуйста, оставайтесь на месте, лучше вы не можете идти,
я вижу небо поэта, могу задержаться, ты прекрасна.
От аплодисментов у меня набухает грудь, так что успех не должен быть обманут,
нужно немедленно сразиться с небесными музами.
Только величие, блеск и честь, только дух, совсем без тяжести,
если бы только не бестелесность, моя рука потянулась бы к пустоте.
Нет, я не буду стараться, я всегда буду ругаться на небо.
Здесь мне нечего искать. Клянусь Евнухами Иеговы!
Тогда я скажу три отца нашего за это
и Проснись и полежи в своей постели.
Я могу чувствовать тебя, могу чувствовать тебя,
думаю, я останусь здесь.
Что бы я там все потерял.
пусть я спасу себя, пусть я буду церковным.
Я возьму немного чистилища, иначе это будет слишком дорого.
Только в паранойю смерти я вступаю, так вы экономите церковный налог.
Тогда я снова увижу свои грехи, снова буду красть в универмаге,
все эти наркотические средства, должен признаться, мне показались прекрасными.
Война, пока я не увижу себя, это, вероятно, все
не совсем так хорошо.
Patri, filii e domi-nee, хватит уже, ey!
Тогда я скажу три отца нашего за это
и тогда мне будет даровано прощение.
Вдруг мне открывается небесная дверь,
и я знаю, что только Господь Бог направляет.
Появляется сияющий ангел, женственный, молодой и слегка загорелый.
Я вздыхаю, ради Бога, это ты хорошо придумал, мой друг.
Она хватает меня и тащит за собой, мы подходим к воротам.
Охранник стоит перед ней, семь челюсти Мор.
Мой ангел отзывается на него. Я покажу ему свои водительские права.
Это кажется достаточным доказательством, он впускает меня.
Даже не такая жесткая дверь, может быть, я встречаю друзей, три или четыре,
может быть, Иисус даже здесь. Желаю и ему, и мне!
Тогда я скажу три отца нашего за это
и войны сами крылья подцепили.
Вдруг мне открывается небесная дверь,
и я знаю, что только Господь Бог направляет.
Это звучит сверху, вы только что сказали, что Господь Христос жив.
Но можно было бы решить проблему, дать мне кого-нибудь другого.
Они снова его закапывают. О, когда-нибудь, и я, что будет со мной,
кого они мне, наверное, обслуживают, ну, мне нечего терять.
Я всегда любил своего ближнего, это оценивается как благодеяние?
Они меня сейчас наградят, кого я обвиню?
Если я действительно найду лучше на небесах, Я свяжу себя с мертвыми напрямую,
если я когда-нибудь уеду отсюда, это, наверное, грех.
Тогда я скажу три отца нашего за это
и войны, подаренные Гете, кантом и Данте.
Вдруг вы шагаете через боковую дверь,
и мне интересно, что думает по этому поводу Господь Бог.
Три таких неземных существа, что представляли еще раз для тезисов,
почему я был так ленив, так бездарен?
Меня одолевают сомнения, я, который даже не понимал короля Эрла,
Канта я никогда не считал очень интересным, Данте протягивает мне руку.
Он думает, что теперь он мой Вергилий, я не знаю, что он хочет этим сказать,
краснеет от чувства стыда. Он говорит: Эй, остынь.
Ты должен простить мне эти несколько слов, одолжить мне минуту твоего слуха.
Ты входишь в наши ряды, мы хотим тебя освятить.
Только быстро скажи трем отцам нашим за это,
а потом получишь в подарок лавровый венок.
Поэту на небесах открывается всякая дверь,
мы, духи, ценим, когда человек мыслит умно.
Такая похвала от мертвого идола, я даже не знаю, что сказать,
на мой вкус n немного достойно, но все же здорово.
Я получу лавровый венок и ореол, после чего эти трое оставят меня в покое.
Найдется парочка любопытных, пусть я буду певцом.
Да и нет, скажу, как видно, у одного с собой гитара.
Тот, кто ничего не приносит, - паразит, так что я принесу песню.
Как будто все у меня крылышки, то, что я пою, сразу
Вес,
и нигде нет лица, я его не трогаю.
Так как ты говоришь только три отца нашего за это,
и уже тебе даровано бессмертие.
Вдруг тебе откроется небесная дверь,
и ты понимаешь, о чем думает Господь Бог.
Время, пожалуйста, оставайтесь на месте, лучше вы не можете идти,
я вижу небо поэта, могу задержаться, ты прекрасна.
От аплодисментов у меня набухает грудь, так что успех не должен быть обманут,
нужно немедленно сразиться с небесными музами.
Только величие, блеск и честь, только дух, совсем без тяжести,
если бы только не бестелесность, моя рука потянулась бы к пустоте.
Нет, я не буду стараться, я всегда буду ругаться на небо.
Здесь мне нечего искать. Клянусь Евнухами Иеговы!
Тогда я скажу три отца нашего за это
и Проснись и полежи в своей постели.
Я могу чувствовать тебя, могу чувствовать тебя,
думаю, я останусь здесь.
Что бы я там все потерял.